Последняя фаза кубистского периода в живописи Мондриана, периода, во время которого он продвинул идеи кубизма далее, чем кто-либо другой из кубистов, протекала уже не в Париже, а в Голландии. Летом 1914 года Мондриан приехал домой в Голландию к своему умирающему отцу, а разразившаяся вскоре Первая мировая война сделала невозможным его возвращение в Париж.

Во время этого пребывания в Голландии Мондриан создал несколько значительных композиций, навеянных общей темой "Пирс и Океан" ("Pier and Ocean"). Сохранились рисунки, фиксирующие раннюю стадию разработки этой темы (см., например, Пирс и Океан, 1914г): прямой и бескомпромисный пирс вдается прямо в море, где волны проходят через него. Эта тема или, скорее, ритм волн и противостоящего им волнореза, стали основой для серии набросков, датированных периодом от 1914 до 1917гг.

Все эти работы имеют строго кубистскую композиционную схему: они являются почти монохромными, т. е. акцент делается исключительно на форму; кроме того, в них заложена идея "центростремительной" кубистской композиции, поскольку в целом они имеют вид овала и, следовательно, углы холста остаются практически неработающими.

Однако, в этих набросках появляется и сугубо Мондриановская разработка, являющаяся результатом его творческих исканий. А именно: форма пирса, волнение моря и вообще все природные формы переведены на язык ритма коротких отрезков вертикальных и горизонтальных линий, иногда пересекающихся и образующих крестики.

В ранних холстах на эту тему (как, например, на картине 1914г.) еще можно разглядеть какое-то сходство с реальными пирсом и океаном, однако в последующих версиях (см. картину 1915г. и, особенно, "Композицию с линиями" 1917г.) Мондриан настолько удалился от реальных прототипов, что на картинах не осталось практически ничего, что напоминало бы о них.

Методологию такого постепенного перехода ко все большей и большей степени абстракции при написании некоторой серии картин на выбранную тему следует признать очень типичной для Мондриана. В своих поисках "истинного видения реальности", в поисках "самого существенного", он освобождал свое восприятие от всего случайного до такой степени, что в конце концов на картине оставалась только лишь самая общая память о "пышном великолепии природы" ("grandeur of nature").

Пышность форм непосредственно наблюдаемой природы вызывала у него неприятие, была той причиной, по которой он и заходил так далеко в своем обобщении и упрощении. Этим он достигал на тот момент некоторой временной кульминационной точки в своем развитии. Однако, это была одновременно и тупиковая точка, поскольку дорога кубистской идеологии никуда дальше не вела.